Первобытная культура брака

Современные свадьбы с их немыслимым количеством условностей и деталей, установившимися обычаями и правилами, с их утонченным, тщательно продуманным этикетом существовали далеко не всегда… Были, были в истории человечества, да вот канули безвозвратно в Лету, те благословенные времена, когда мужчина, желающий обладать женщиной, не тратил времени на ухаживания и пустопорожние разговоры, не сковывал свои инстинкты утончённой муторностью свадебных обрядов, не взваливал на себя груз унизительных формальностей, не унижался и не лебезил перед своей избранницей, источая сладкий елей изощрённых комплиментов, не перетаптывался робко на пороге её жилища, потея в тесном «цивилизованном» костюме, а уж тем более не пел серенады под балконом, а брал её как зверь – решительно и беспощадно. И женщины того времени, ощущая нутром его всесокрушающую мужскую силу, восторженно отдавались только самым грубым и яростным самцам!

Но такая борьба за самку, выражавшаяся в самом чистом и естественном её виде продолжалась лишь до тех пор, пока не начала формироваться первобытная культура, не возникли всевозможные «тотем» и «табу», пока не начали вмешиваться в «половой вопрос» разного рода колдуны, жрецы, шаманы и прочие законодатели, и вот с той поры мужчина волей – неволей стал постепенно превращаться в то существо, каким он и является сегодня - в жалкого кривляющегося паяца, вынужденного играть по не им установленным правилам. И только сохранившиеся легенды о Потерянном Рае заставляют порой настоящих мужчин грустно вздыхать о собственном утраченном величии.

Однако далеко не сразу все эти запреты вошли в плоть и кровь человека; и мужчины, и женщины ещё долгое время неосознанно стремились к прежнему животному состоянию, когда на первый план неизменно выдвигались такие факторы, как грубая мужская сила и пленительная женская красота. Долгое время понятия брака у человечества не было вообще. Так, у древних каледонцев жены были общими и дети их принадлежали всему племени, наеры превосходно существовали в беспорядочном половом сожитии, у массагетов мужчина, взявший женщину в жёны, пользовался ею до тех пор, пока пресыщение – этот страшный враг любой, самой пылкой страсти – не овладевало им, и муж отдавал бывшую возлюбленную в пользование другим членам племени, а что касается назамонов и агатирзов, то общая принадлежность женщин являлась для них вполне естественным положением. В Южной Америке существовал ежегодный праздник, во время которого женщины имели право отдаваться всякому, кто им нравился… Характерно, что в те древнейшие времена совершенно не существовало такого понятия, как ревность, ибо как же можно было ревновать к предмету, принадлежащему всем.

Однако неосознанное стремление к браку постепенно овладевало людьми, и во времена, близкие к античным, оно нашло выражение в так называемых необходимых испытаниях, обязательных и для женщин, и для мужчин. Сегодня почти каждый знает, что во многих племенах, от Америки до Русского Севера, существовал обычай о ловле невест. Проводилась «ловля» один раз в году, в специально назначаемый жрецами день, и молодые женихи, тренированные в беге, должны были догнать убегающих от них не менее тренированных невест. Разумеется, что коварные беглянки стремительно ускоряли бег, если их пытался догнать не симпатичный им мужчина, и весьма естественно замедляли его, если кандидат в женихи был им по сердцу.

В некоторых племенах брачные «испытания» приобретали достаточно комичный, а порой и жестокий характер. В доколумбовой Америке, например, жених должен был взять невесту на руки и пробежать со своей сладкой ношей расстояние около километра, причем специальные судьи наблюдали, насколько «легко и изящно» он это делает. (По всей вероятности, древние толстухи, не следившие за собственной талией, либо оставались вековушами, либо «брались за себя» в режиме нынешних поклонниц подиума). Мужчины другого племени обязаны были, сделав девушке предложение, в подтверждение чистоты своего желания простоять всю ночь на краю пропасти на одной ноге, свесив другую в чёрную бездну… Но самое крутое испытание практиковалось в племенах, обитавших в районе Огненной Земли: кандидат в мужья должен был целую неделю прожить в хижине своей невесты, при этом не только достойно исполняя мужские супружеские обязанности, но и занимаясь домашним хозяйством, дабы продемонстрировать будущей жене свои кулинарные способности. Забавно, что в течении этой недели невеста имела полное право (и, конечно же, пользовалась им) за непослушание или же плохое ведение хозяйства наказать испытуемого специальной плёткой, сплетённой из десятка тонких полос сыромятной кожи. Жених же во время экзекуции обязан был стоять по стойке «смирно» и не только не издавать ни звука, но ни единой гримасой не выказывать причиняемого ему страдания. Через неделю такой постылой жизни невеста выходила из хижины и принародно объявляла, согласна она быть женой «кандидата» или нет… Секрет испытания заключался ещё и в том, что в случае заключения брака злополучная плётка, теперь уже до конца жизни, переходила в руки мужа, и он имел полное право от души поквитаться с супругой за целую неделю собственного унижения, так что вряд ли женщины злоупотребляли своим правом на экзекуцию слишком активно… Впрочем, кто знает, что на самом деле творилось в закрытой на целую неделю хижине?

Сватовство и брак в античном мире

В античные времена - в древней Греции и могущественном Риме, обычаи сватовства начинают приобретать утончённую форму, многочисленные детали которых постепенно закрепилась на целые столетия. У греков институт брака стал чуть ли не государственным делом, поскольку античные полисы, постоянно воевавшие со своими соседями, нуждались в непрерывном пополнении числа боеспособных граждан. Производя детей, гражданин Греции как бы выполнял свой долг перед родом и семьёй, ибо дети продолжали его род и принимали на себя также культовые обязанности по отношению к предкам. В Спарте, которая славилась своими крайностями воинского воспитания, даже был введен в силу закон, что такие явления, как безбрачие и холостая жизнь влекли за собой утрату личной и гражданской чести. Так, например, по распоряжению властей взрослые спартанцы, не состоявшие в браке, должны были в зимнюю пору нагими обходить рынок – агору, распевая специальную песню; в ней они признавали, что по заслугам понесли наказание, поскольку не повиновались законам. Кроме того, эти юноши могли быть оштрафованы за безбрачие.

В Древней Греции существовал закон, согласно которому каждый мужчина обязан был жениться в возрасте от 30-ти до 35-ти лет. Кстати, эти мужчины брали себе в жёны девушек лет 13 – 15, ибо, по поверьям греков той поры «при рождении ребёнка последний приобретает ум и опыт отца, а также свежесть и гибкость тела матери». Трудно сказать, насколько это верно, однако некоторые современные учёные поддерживают такую точку зрения, учитывая, правда, что современный мужчина не всегда сможет к столь позднему возрасту сохранить присущее древнему греку здоровье. Ведь в античной Греции мужчина, пивший неразбавленное сухое вино, считался законченным алкоголиком.

Кстати, в Греции богатым женихам рекомендовалось подбирать себе невест из относительно бедных семей, дабы препятствовать сосредоточению богатств в руках узкого семейного клана. Существовала даже следующая рекомендация: «В браке каждый человек должен превыше всего ставить взаимное соответствие своих детей, а не стремиться ненасытно к имущественному неравенству. Кто при браке обращает внимание исключительно на имущественное положение, достоин порицания…»

Не только в Спарте, но и во всей Греции девушки на выданье должны были не только сидеть за пряжей, но и участвовать в спортивных играх, закалять себя физически и даже участвовать в состязаниях наравне с юношами. Исключением были только Олимпийские игры. Считалось, что настоящие, полноценные граждане страны могут рождаться лишь в том случае, если их отец и мать духовно закалены и физически развиты.

В Греции, как правило, жениха для своей дочери выбирал отец. Нередко он с этой целью приглашал к себе нескольких претендентов, оказывал им гостеприимство и в течение длительного срока наблюдал за ними, то есть оценивал, как они умеют себя вести, какой имеют характер, насколько ловки в спортивных состязаниях, которые в этот период были обязательными атрибутами праздника. Женихи же приезжали с богатыми дарами для хозяина дома и с не менее ценными подарками – нарядами и украшениями – для той, которой предстояло стать наречённой невестой одного из них. Они также везли с собой богатые запасы продовольствия и вина.

Заключению брака предшествовало формальное обручение. Обещание жениху заключить брак давала не сама девушка, а её отец, правда, от её имени. Если невеста была сиротой, то от её лица выступал её брат или другой близкий родственник.

Как ни странно, но уже в античной Греции был в ходу такой документ, как «брачный контракт», который заверялся не менее, чем шестью свидетелями. В тексте контракта в обязательном порядке указывалось, что некий свободнорожденный грек берёт себе в жёны свободнорожденную женщину с приданым – платьями, украшениями – всего стоимостью в тысячу драхм, а жить они будут вместе там, где сочтут нужным по взаимному соглашению зять и тесть… В документе указывались и другие пункты взаимных обязательств, касающихся супружеских измен, незаконнорожденных детей и т.д. После всех этих ритуалов назначался пир и приглашались гости. Кстати, греческие законы регламентировали и поведение гостей на пиру; не говоря уже о том, что жениху и невесте строго запрещалось «тяжелеть от вина», ибо никто не знает, в какую именно ночь боги позволят им зачать ребенка, ограничения в вине касалось и гостей. За неистовство в пьяном виде на гостя могло быть наложено суровое наказание.

После пира молодую пару провожали в брачный покой – талам, а знакомая молодёжь, стоя под дверью, громко распевала свадебные гимны. На следующий день новобрачная выходила к гостям уже без свадебного покрывала.

В классической Греции свобода женщин, особенно афинских, подвергалась существенным ограничениям. Даже свободнорожденная женщина не имела гражданских прав, а в частной жизни она почти полностью зависела от мужчины. Она не могла принимать решения, касающиеся имущественных дел, и не имела такой свободы передвижения, какой располагали женщины более ранних эпох.

В Древнем Риме, как и в Греции, свадьбе предшествовало обручение. Однако, если в Элладе согласие на брак и брачное обещание давал от имени девушки её отец или же опекун, то в Риме сами молодые люди, сознательно принимая решение, публично произносили взаимные брачные обеты. Разумеется, такое обручение не могло состояться без согласия на то глав семей жениха и невесты, ибо семья в Риме с древнейших времен была сплоченной ячейкой общества, и в ней безраздельно царствовал отец – «патер фамилиас». Так что на практике мужа для своей дочери выбирал отец – обычно по соглашению с отцом будущего зятя.

Возрастной барьер в Риме для вступления в брак был очень низким: жениху должно исполниться не менее 14-ти лет, невесте – 12-ть. В реальности начало семейной жизни происходило значительно позже; юношей ждало обучение, а также обязательная военная служба. Зато девушки выходили замуж очень рано, даже раньше, чем это делали их современницы в Элладе.

При обручении жених и невеста, поочередно отвечая на вопрос – обещает ли он или она вступить в брак, торжественно восклицали: «Обещаю»!После совершения всех необходимых формальностей они считались помолвленными, т.е. «наречёнными». Жених вручал будущей жене монету, как символ заключённого между их родителями свадебного договора, или железное кольцо, которое невеста носила на безымянном пальце левой руки.

Формальности, связанные с обручением, совершались в первой половине дня, а к вечеру устраивался пир для обоих семей, на котором приглашённые гости подносили молодым подарки – спонсалии. Вообще все свадебные обряды в Риме были тесно связаны с культом богов – покровителей земли и её плодов. Немалое значение имело и время выбора для проведения свадьбы – римляне старались выбирать дни, считавшиеся по местным поверьям наиболее благоприятными. Таковыми признавалась вторая половина июня, а также период сбора урожая, когда божества, опекавшие земледельцев, особенно добры и благожелательны к людям.

В канун свадьбы невеста приносила в жертву богам свои детские игрушки и одежды, которые она носила в девичестве – точно также поступали, кстати, и греческие девушки. Римлянка в день своей свадьбы должна быть облачена в простую длинную тунику и тогу, лишённую каких-либо украшений. Лицо невесты прикрывала короткая фата, а волосы укладывались в особую причёску, характерную для весталок. На голову новобрачной возлагался венок из цветов, собранных самой девушкой и её подругами. Наряд жениха почти не отличался от повседневной одежды римлянина, для которого тога была достаточно почётным и торжественным одеянием. Со временем утвердился обычай украшать голову мужчины миртовым или лавровым венком.

После пиршества в доме родителей невесты наступал вторая торжественная часть свадьбы – проводы новобрачной в дом её мужа. После довольно длительного обряда молодую провожали в атрий дома, где стояло супружеское ложе. Считалось, что это ложе находится под опекой и защитой божественного гения – покровителя семьи; к нему и обращала новобрачная свои моления даровать ей защиту и помощь, а также здоровое и благополучное потомство…

Семья в Средние века

В Средневековый период, который принято именовать «мрачным», и свадебные обряды, и правила сватовства стали чрезвычайно разнообразными по формам, впрочем, до тех пор, пока Католическая церковь примерно к 18-му веку окончательно не подмяла под себя этот животворный процесс. Объясняется это тем, что средневековая Европа никогда не была преемницей Античного мира, а скорее – его разрушительницей. Целые полчища варваров несколько веков с остервенением уничтожали уникальную культуру Древней Греции, Рима и Византии, наследницей которой стала Святая Русь. Античную же культуру впитал в себя Восток – вспомним, что почти все греческие мудрецы «доучивались» в Египте. В итоге Европа на несколько веков утеряла целые пласты духовной культуры, которую лишь позже стала по крупицам восстанавливать – преимущественно через арабов. Откуда же в варварской Европе могли сохраниться традиции сватовства и брака! Немудрено, что несколько веков там царило то, что на современном языке именуется как «беспорядочные половые связи».

В то время европейские государства вели почти непрерывные войны, в том числе и междоусобные. Поэтому было не редкостью, когда мужчина мог поочерёдно иметь несколько жён, довольно легко меняя одну на другую. Такое явление, когда мужчина имеет детей от чужой замужней женщины, а благочестивая супруга – от своего любовника, хотя и осуждалось церковью и общественным мнением, но не было редкостью. Повсеместным явлением было сожительство господина со своей прислугой, а в слоях простонародья, по-прежнему ведущего беспутную жизнь, все эти процессы бушевали с удвоенной энергией. Те, кто сумел прочитать «Декамерон» Боккаччо или «Гептамерон» Маргариты Наваррской, имели удовольствие убедиться в верности такого взгляда.

Однако время шло, христианская культура, зародившаяся на Востоке, всё глубже проникала в общественную жизнь Европы, усиливала своё влияние Католическая церковь, и бывшие варвары плавно входили в общемировую цивилизацию. Одной из вершин любовной лирики, чрезвычайно распространившейся среди европейского рыцарского сословия, стала в 12 – 13 веках так называемая «куртуазная любовь» или «культ дамы». Согласно средневековым источникам, отношения рыцаря и дамы приравнивались к отношениям сеньора и вассала и часто описывались с употреблением той же терминологии. Рыцарь должен был избрать себе объект поклонения и служить избранной даме, как своему сеньору, даже если его чувство никогда не будет достойно вознаграждено. Прекрасная дама, в представлении средневековых авторов, должна обладать известной любезностью, способностью вести светскую беседу, красотой, благородством манер, весёлым нравом и кокетливостью.

Куртуазная любовь не была связана с браком и даже противопоставлялась ему. Тем не менее, она представляла порой и платоническое служение своей избраннице, в частности, когда рыцарь совершал подвиги в её честь. Поведение рыцаря и дамы определялось целой системой строго установленных норм. Так в отсутствие дамы рыцарь принародно страдал, делал вид, что он не может без неё ни есть, ни спать, ни развлекаться и лишь тосковать и даже плакать. Зато при появлении «дамы сердца» он тут же начинал активно действовать: участвовать в турнирах, носить на шлеме цвета своей возлюбленной, а в случае победы посылал ей коня и оружие побеждённых противников. И дама, и рыцарь часто давали друг другу обеты и клятвы в верности и любви.

Несмотря на всю искусственность такого кодекса, концепция служения даме стала стандартом поведения средневекового мужчины на несколько столетий. И хотя в реальной жизни рыцарь, вопреки поэмам Вольфрама фон Эшенбаха или Кретьена де Труа, менял «даму сердца» по несколько раз, рыцарский кодекс оказал важное влияние на развитие европейского этикета, а отдельные поведенческие образцы сохранились и до настоящего времени. Несомненно, что благодаря рыцарским правилам, в Европе всё больше уточнялись и регламентировались брачные ритуалы.

Вот, например, описание одного из таких свадебных торжеств.

На рассвете, после проведённой брачной ночи супруги выходили к озеру, разоблачались и окунались в прохладную воду. Они находились в воде не менее десяти минут, после чего облачались в белые одежды. В зимние месяцы супруги проходили обряд омовения. Для этого обряда с вечера ставились котлы с водой, под ними зажигались костры, которые горели всю ночь. К утру вода нагревалась до нужной температуры. Котлы снимались с огня, и супруги, взявшись за руки, входили в воду. Проведя в ней те же десять минут, они как бы становились более чистыми и были достойны пройти сам обряд посвящения.

Обряд начинался с «Оды браку», которую исполняли дети. Ее точный текст не дошел до наших дней, но смысл заключался в том, что люди, вступающие в брак, могут стать достойным примером для подражания окружающим. Дети пели:

В момент исполнения песни супруги стояли на пороге своего дома, что должно символизировать порог между жизнью, которую они прожили до вступления в брак, и тем временем, что им предстоит прожить после совершения обряда, когда они станут настоящей семьей. После исполнения песни начинался и сам обряд. Обычно его проводил священник. Он вставал перед супругами и спрашивал их:

- Крепки ли ваши чувства?
- Да, - отвечали супруги вместе.

И чем дружнее был их ответ, тем больше он подтверждал правдивость сказанного. Затем священник задавал второй вопрос:

- Готовы ли вы принять этот обряд?
- Да!

После этого супругам предлагались три вещи: стальной нож или клинок, тесто и веревка. Супруги должны были выбрать один из предложенных им предметов, а вот по выбранному предмету и определялась крепость и надежность их союза.

Тесто — ваш брак еще не слишком устойчив, он расплывчат, как эта масса, вы слишком мягки и не можете претендовать на посвящение. Вы еще не чувствуете силы и надежной опоры от своей половины.

Веревка — это символ дороги, вы уже можете сказать, что знаете друг друга довольно хорошо, но вы не прошли того пути, который необходим людям, чтобы стать настоящими супругами.

Клинок же говорит о том, что ваши чувства настолько крепки, что вы можете доверять друг другу даже такую вещь, как острый нож. Вы не боитесь, что он может стать оружием в руках супруга, направленным против вас, вы полностью доверяете свою жизнь тому, кто стоит с вами рядом.

От того, какой предмет выбирали супруги, зависело продолжение обряда. Выбравшие тесто шли печь пирог; считалось, что когда мягкое тесто становится хлебом, супруги могут рассчитывать в следующем году снова встать на порог дома. Пирогом угощались все присутствующие на церемонии. Выбравшие веревку складывали ее вдвое и перекручивали. Затем веревка клалась под порог дома, чтобы за следующий год супруги успели пройти тот путь, который им необходим для совершения обряда. Веревка каждый раз должна была напоминать им о той цели, к которой необходимо стремиться. Супругам, выбравшим нож, священник предлагал встать на колени. Они вставали настолько плотно друг к другу, что меж их плечами могло пройти только лезвие ножа. Священник проводил ножом от плеча до локтя, проверяя, насколько они крепко любят друг друга. Если супруги не отстранятся, не испугаются этого испытания, значит, они достойны стать настоящей парой.

После прохождения обряда головы супругов покрывались одним большим белым покрывалом, и это означало, что теперь их мысли, действия и сердца будут одним целым. После ухода священника супруги должны были простоять на коленях еще некоторое время, после чего обряд считался завершенным. Муж и жена вставали, брали нож и заворачивали его в покрывало.

Второй обряд, который нередко совершался в тот же день, был не менее красив и романтичен. Он состоял в том, что в этот день супруги менялись самыми дорогими вещами. Муж и жена садились напротив и начинали предлагать друг другу какую-нибудь из своих личных вещей. Это могли быть: шкатулка, портсигар, шейный платок, кольцо и другие вещи. При обмене супруги говорили:

- Я пользуюсь этой шкатулкой (платочком) каждый день и не могу обходиться без нее (него), я доверяю тебе ее (его) сохранность. Пусть отныне эта вещь принадлежит тебе.

После этих слов вещица отдавалась новому владельцу в знак доверия, в знак желания видеть этого человека каждый день, как и эту вещь, которой он будет продолжать пользоваться. В этом обряде заключается еще один смысл: всё в этом доме после многих лет становится общим, и совершенно не важно, чья это вещь и кто ею на самом деле пользуется.

А вот и некоторые традиции, которые соблюдались на «стальную» годовщину свадьбы. В первую очередь это были, конечно же, цветы. Чести преподнести своей «половине» букет удостаивался не только муж, но и жена. 11 лет — 11 цветов, которые будут украшать дом в течение 11 дней. На эту годовщину нужно было дарить такие цветы, которые не завянут через день; пусть это будут даже скромные гвоздики, пушистые хризантемы, лишь бы они сохранили свою первозданную красоту в течение долгого времени. Считалось, что если букет простоит положенный срок, то эта семья не распадётся до самой смерти.

В Средние века считалось хорошим тоном, если супруги на годовщину свадьбы выезжали на утреннюю прогулку в новой карете. Карета украшалась разными лентами, как правило – по числу совместно прожитых лет. Лошади были также украшены ленточками, которые развевались на ветру. Супруги садились в карету одни, чтобы в уединении насладиться обществом друг друга. Мужчина правил лошадьми, а женщина сидела рядом и хвалила его, перечисляя все достоинства мужа. В деревнях эта традиция была несколько изменена: супруги просто садились на лавочку и говорили друг другу ласковые слова. Ну, прямо как в русских селениях…